Наполовину человек, наполовину чистый спирт.
Ты говорил обращаться к тебе, если я снова начну думать о суициде. Я думаю всю неделю: думаю в университете, по вечерам, оставаясь один, погружаюсь в эти мысли посреди улиц и аттестационных работ, размышляю о том, как будет лучше поступить с животным и запиской, когда еду из магазина, купив тебе бесполезный подарок, который наверняка даже не смогу подарить. Но каждый раз, когда я открываю окно нашего диалога, чтобы поделиться этим или хотя бы частью того, что чувствую, эта затея кажется мне ещё более неуместной, эгоистичной и глупой - и я не о самоубийстве.
У тебя много своих дел, ты устаёшь на работе, у тебя гости, дела, кошки, хомячок с именем дворецкого, дорога и готовка. Я буду только лишним поводом для беспокойства, которое, мы оба знаем, бесполезное и почти беспричинное. Потому что сейчас я этого не сделаю - у меня полная ласки и слюны Мия, которую просто некуда деть. Я не могу оставить ее одну до приезда матери, которая вышвырнет ее на улицу, или до твоего приезда. Я не могу передать ее друзьям. Теперь у меня нет друзей - только множество безликих девушек, у которых для меня только одна тема для разговора.
Все наше общение я только и вешаю на тебя свои проблемы, и мы оба это знаем. Каждый раз, когда я говорю о своих чувствах, я сокращаю срок нашего общения - и неизвестно насколько. Я не хочу тебя нагружать. Но хочу, чтобы ты знал. Я - комок противоречия и боли, у которой больше нет выхода. И я не знаю, как было лучше - с тобой или без тебя. Наверное, всё-таки без. Меня ничего не держало, я знал, что никому нет дела. Сделать это в первый раз было куда проще. А теперь на мне ответственность, которой я всегда так боюсь. За наш рождественский ужин, за которым я опять наверняка ничего не скажу. Мы снова обойдём эту тему. Обойдём мастерски: не замечу ни я, ни ты. И вместо того, чтобы поделиться обуревающим меня с единственным человеком, чьё мнение кажется весомым, я буду с жуткой мигренью докуривать пятую сигариллу и говорить об этом едва знакомой девушке с нервными тиками и длинными волнистыми волосами, которая останется на ночь, чтобы наутро сказать, что это было странно. Говорить им это проще. Я могу пожертвовать компанией на ночь. Но я не могу пожертвовать тобой.
У тебя много своих дел, ты устаёшь на работе, у тебя гости, дела, кошки, хомячок с именем дворецкого, дорога и готовка. Я буду только лишним поводом для беспокойства, которое, мы оба знаем, бесполезное и почти беспричинное. Потому что сейчас я этого не сделаю - у меня полная ласки и слюны Мия, которую просто некуда деть. Я не могу оставить ее одну до приезда матери, которая вышвырнет ее на улицу, или до твоего приезда. Я не могу передать ее друзьям. Теперь у меня нет друзей - только множество безликих девушек, у которых для меня только одна тема для разговора.
Все наше общение я только и вешаю на тебя свои проблемы, и мы оба это знаем. Каждый раз, когда я говорю о своих чувствах, я сокращаю срок нашего общения - и неизвестно насколько. Я не хочу тебя нагружать. Но хочу, чтобы ты знал. Я - комок противоречия и боли, у которой больше нет выхода. И я не знаю, как было лучше - с тобой или без тебя. Наверное, всё-таки без. Меня ничего не держало, я знал, что никому нет дела. Сделать это в первый раз было куда проще. А теперь на мне ответственность, которой я всегда так боюсь. За наш рождественский ужин, за которым я опять наверняка ничего не скажу. Мы снова обойдём эту тему. Обойдём мастерски: не замечу ни я, ни ты. И вместо того, чтобы поделиться обуревающим меня с единственным человеком, чьё мнение кажется весомым, я буду с жуткой мигренью докуривать пятую сигариллу и говорить об этом едва знакомой девушке с нервными тиками и длинными волнистыми волосами, которая останется на ночь, чтобы наутро сказать, что это было странно. Говорить им это проще. Я могу пожертвовать компанией на ночь. Но я не могу пожертвовать тобой.